В марте 1946 года вышло постановление о переименовании «народных комиссаров» в «министры». Союзные и республиканские наркоматы стали министерствами. Совнарком превратился в Совмин. Высшие государственные учреждения продолжили работать под новыми вывесками, но в прежнем формате. Защиту органов власти на случай вражеского авианалета по-прежнему обеспечивали спецубежища, построенные перед самой Великой Отечественной войной или в первые военные годы. Однако подавляющее большинство старых сооружений не отвечало вызовам атомной эпохи. Требовались новые подземные спецобъекты и принципиально новые подходы к защите важнейших государственных учреждений.
В аналитических записках конца сороковых годов на разные лады склонялся один и тот же тезис: «опыт минувшей войны наглядно показал, что строительство командных пунктов и убежищ в непосредственно предвоенный или, тем более, в военный период представляет собой непосильную задачу». Память о событиях панического 1941 года была еще слишком свежа. Все специалисты ясно понимали, что исправные и современные подземные объекты для органов власти — это одно из непременных условий, предотвращающих коллапс государственного управления в первые же дни войны. И создание таких объектов нужно было начинать как можно скорее, не дожидаясь еще большего обострения международной обстановки. Однако на практике инженерно-технические мероприятия по МПВО постоянно тормозились финансовыми, бюрократическими и технологическими факторами.
К концу 1940-х годов советские министерства и высшие союзные ведомства обладали крайне скромной инфраструктурой для бесперебойной работы в военное время. У МВД и МГБ на Лубянке функционировал общий двухэтажный объект №201, построенный в первые годы войны, неглубокий, уже не отвечающий современным требованиям. Для МИДа к 1952 году было сооружено новое спецубежище в подвальной части строящейся высотки на Смоленской площади[i].
Лишь одно советское министерство имело возможность в случае военной тревоги быстро перевести центральный аппарат в хорошо защищенный объект глубокого залегания. Это было Министерство путей сообщения, сохранившее свой старый командный пункт под платформой станции метро «Красные ворота». Кроме того, после ввода строящихся столичных РТТС (объекты №02 на «Таганской» и №03 на «Киевской») Министерство связи могло бы использовать их обширные пространства в качестве защищенных рабочих помещений для своих сотрудников.
Остальные министерства обходились старыми подвальными или отдельностоящими убежищами 1-й или 2-й категорий. Никакой единой программы строительства подземных защитных сооружений для ключевых государственных ведомств не существовало. Военно-мобилизационные отделы министерств определяли потребность в защищенных объектах, согласовывали проекты с центральными органами МПВО и, в некоторых случаях, с Госстроем. Затем выбирался подрядчик и наверх отправлялись запросы о выделении средств на строительство. Причем эти запросы далеко не всегда утверждались. Например, в июле 1949 года Министерство внутренних дел безуспешно ходатайствовало перед Совмином о строительстве нового командного пункта глубокого заложения в Москве, на проспекте Мира[ii].
Естественно, приоритет по части строительства защитных сооружений обычно отдавался министерствам, наиболее важным в стратегическом отношении. Причем Министерство Вооруженных сил, в силу своей специфики, держалось особняком и организовывало проектирование и строительство центральных военных спецобъектов самостоятельно, стараясь по возможности обходиться без лишних согласований со смежными гражданскими ведомствами.
Высшие государственные ведомства, не обладающие статусом министерств, действовали в общем порядке, проявляя различную степень инициативности и самостоятельности в вопросах строительства защитных сооружений. Интересен пример Академии наук СССР. В состав этой мощной организации входило ведомственное управление «Академстройпроект», которое в 1948 году приступило к строительству подземного КП в цокольном этаже Физического института АН СССР на Калужском шоссе в Москве. Проектная документация была по традиции направлена на проверку в Главное управление МПВО СССР. Однако по факту строительство началось задолго до согласования всей документации, а в ответ на технические замечания инженеров МПВО, Академстройпроект вступил в полемику и попросил не вносить правки в реализуемый проект командного пункта[iii].
По всему Советскому Союзу большинство ведомственных спецобъектов (как и большинство обычных убежищ для мирно населения) строились самым быстрым и дешевым открытым способом — в котлованах с последующей обратной засыпкой. А глубокие (то есть, построенные закрытым способом) ведомственные объекты сооружались обычно там, где были подходящие для этого природные условия и имелись местные строительные организации, обладающие опытом горной проходки: на Кавказе, в Крыму, на Кольском полуострове и Дальнем Востоке.
Лишь у одного советского министерства была возможность самостоятельно организовывать серьезное подземное строительство прямо в Москве. Проектный институт «Метрогипротранс» и высокотехнологичный Метрострой входили в структуру Министерства путей сообщения. В итоге именно МПС стало одним из первых министерств, получивших возможность построить собственный командный пункт глубокого залегания в центре столицы.
Пока остается загадкой, как именно руководство Министерства сумело убедить правительство выделить средства на масштабный подземный проект. При том, что даже могущественное МВД не сумело добиться того же для своего центрального аппарата. Техническая проработка вопроса о строительстве нового КП МПС велась по меньшей мере с 1948 года[viii], а к 1953 году Метрогипротранс подготовил полный пакет проектной документации по заказу ЧЗ-538. В подземном командном пункте предусматривались кабинеты для высшего руководства, помещения для оперативно-диспетчерского состава и узел связи. Расположить КП планировалось прямо у здания Министерства на Красных воротах[ix].
Проектировщики предложили «родному» ведомству сразу два варианта строительства подземного комплекса, на выбор. Оба варианта предполагали новую шахту на поверхность, грузовой ходок к ближайшему перегонному тоннелю Кольцевой линии метрополитена, а также выход в шахту №21-бис, через которую можно было попасть в здание Министерства и в старый командный пункт под платформой станции «Красные ворота». Отличия двух вариантов сводились к размерам основных подземных выработок и расположению в них рабочих помещений. В первом случае предлагалось расположить КП МПС в двух чугунных тоннелях диаметром 9,5 метров, а во втором случае — в четырех тоннелях 6-метрового диаметра[x]. В итоге был принят второй вариант с ориентировочной стоимостью строительства 41 миллион рублей.
В 1954 году прошло согласование проекта с Госстроем, и вскоре начались работы на местности. Средняя глубина залегания КП МПС составила 50 метров от поверхности, примерно на одном уровне с тоннелями 4-й очереди метрополитена (Кольцевая линия). Уровень защищенности объекта был определен в ФАБ-5000, вместимость — до 450 человек (включая технический персонал объекта и работников подземного узла связи). Один из четырех тоннелей-блоков полностью отводился под системы жизнеобеспечения: здесь размещалось фильтровентиляционное оборудование и электрическая подстанция. Автономность должна была обеспечивать своя артезианская скважина и дизельный генератор с топливным баком, рассчитанным на 12 дней работы[xi]. Срок строительства объекта изначально был определен в 27 месяцев, однако по факту приемка главного железнодорожного КП состоялась лишь в начале 1960-х.
——————————————————
[i] ГА РФ, ф. Р-5446, оп. 86а, д. 11694.
[ii] ГА РФ, ф. Р-9401, оп. 2, д. 217, л. 249.
[iii] РГВА, ф. 37878, оп. 1, д. 1995, л. 27-28.
[iv] РГВА, ф. 37878, оп. 1, д. 1602, л. 3.
[v] Там же, л. 135.
[vi] Например: РГВА, ф. 37878, оп. 1, д. 1182, 1521, 1602.
[vii] РГВА, ф. 37878, оп. 1, д. 1995, л. 17.
[viii] РГАНТД (Самара), ф. Р-232, оп. 4, д. 1035.
[ix] РГАЭ, ф. 1884, оп. 49, д. 5364, л. 2.
[x] Там же, л. 12-15.
[xi] Там же, л. 9.
Из книги «Советские секретные бункеры». М., 2021.
Публикуется с разрешения автора.